“Возможность встречи с самим собой и своими желаниями зачастую блокируется в нашей культуре”
Татьяна Салахиева-Талал — один из тренеров базового курса, который вот-вот стартует в образовательном центре “Метаморфозы”. Татьяна уже почти 10 лет занимается гештальт-терапией, при этом она, помимо обычной для нашей профессии практики, нашла очень интересную собственную нишу — преподавание психологии сценаристам и другим представителям киноиндустрии. Мы поговорили с Татьяной о том, что для нее гештальт-терапия и почему работа в важнейшем из искусств требует серьезных знаний в сфере психологии
Гештальт-терапия и работа со сценаристами — как два этих занятия совмещаются у тебя в принципе?
Психотерапия как профессия — основная моя идентичность, — я постоянно работаю с клиентами. Последние 8 лет совмещаю психотерапию с преподаванием курса на стыке психологии и драматургии. Я учу студентов-драматургов, как можно применять знание психологии, создавая истории героев. Моя задача — помочь им сделать персонажей более конкретными, чтобы уйти об абстрактности в конфликте героя — антагониста, чтобы характеры были глубоки, поведение узнаваемым, а ход сюжета опирался на правдоподобные психологические процессы. Недавно я написала книгу “Психология в кино: Создание героев и историй”, и, по отзывам, она оказалось дико полезной для тех, кто создает истории про людей. На самом деле, у кино и психотерапии есть очень понятные точки соприкосновения — в обоих случаях мы пытаемся получить ответы на вопросы, как устроен человек, как жить лучше, как выходить из сложных ситуаций, взаимодействовать с людьми, проживать травматический опыт и так далее. Конечно, это разные вещи — терапия занимается практической помощью, искусство осмысляет жизненные вопросы в творческой форме. Но все же, в какой-то степени, нарративное искусство (книги, фильмы, сериалы) в силу своей повествовательной природы может служить своего рода психотерапией. Еще одно направление моей деятельности — терапевтическая работа с людьми из творческих профессий. В ноябре выйдет вторая моя книга, написанная с соавторами — “Уйти, нельзя остаться: Кризисы, выгорание, смыслы и ресурсы в кинопрофессии“ — о том, как сложно приходится в своей профессии творцу, как продолжать быть деятельным, как не опустить руки. Это очень стрессогенная сфера, не сломаться тут — отдельное искусство. Книга будет поддержкой для всех, кто работает в креативных индустриях.
Что дает студентам-сценаристам понимание психологии?
Я преподаю не только студентам-сценаристам. Сейчас у меня открытый курс, куда приходят и режиссеры, и продюсеры, и киноведы, и многие другие. Курс — дополнительный источник знания о человеке. Молодым авторам он помогает восполнить недостающий жизненный опыт. Студенты в профильных киновузах обычно изучают базовые драматургические концепции, но по схеме из учебника по-настоящему живого, интересного персонажа не создать — он будет предсказуем и плоским. Зрителю нужны узнавание, идентификация, эмоциональная глубина и драматический объем. Я рассказываю, как создать иммерсивное поле с возможностью подлинного сопереживания. Также я консультирую различные кинопроекты: помогаю авторам сценариев, режиссерам и креативным продюсерам “допилить” мотивировки героев и конфликты. Отдельная сфера моего интереса — психология современного зрителя. Я изучаю, как меняется парадигма общественного сознания, как это отражается на смене культурного героя. Понимание зрительской психологии помогает сделать кино более актуальным. Любые общественные процессы влияют на конкретного человека: после второй мировой войны у людей были одни психологические проблемы, 1960-е привнесли новые типы психологических расстройств, на сцену вышли новые герои, и так далее, процесс таких изменений постоянный. Надо увидеть эти тренды. Поскольку я практикующий терапевт, то могу проанализировать, с какими запросами приходят клиенты. В целом, сейчас эпидемия тревожно-депрессивных расстройств и панических атак. Начиная с 1990-х в мире депрессия становится одной из первых причин инвалидизации. Прежние эпохи ставили другие вопросы и проблемы: как стать супер-успешным, или — мои родители на меня давят, как мне с этим быть и что делать? Киносоздателям важно понять, в чём нерв современного зрителя, я в этом помогаю.
У тебя есть психотерапевтическая практика и ты занимаешься со сценаристами — как удается успевать и то и другое?
Курс проработан и не требует постоянного обновления (разумеется, каждый раз он читается по-живому, добавляются новые примеры, мы обсуждаем какие-то свежие фильмы, но теоретические основы не надо пересматривать и переосмыслять), поэтому большую часть времени я посвящаю терапии с клиентами, какую-то его часть трачу на написание книг. Занятия для студентов у меня происходят раз в неделю, еще 4 рабочих дня я полностью отдаю терапевтической работе с клиентами.
Чем консультирование творческих специалистов отличаются от работы с другими клиентами?
Я стараюсь делать так, чтобы не больше половины моих клиентов были из творческих профессий, — считаю, что не следует замыкаться на одних и тех же темах. Конечно, объединяют всех нас общечеловеческие запросы — обычно люди приходят в терапию с проблемами одиночества, смысла жизни, тревоги, отсутствия уверенности в себе, сложностей в отношениях с людьми. При этом существует особая специфика творческой сферы. Например, творческая профессия, как правило, поглощает личность целиком. В офисе у людей есть четкие границы между личным и рабочим временем и пространством, а в креативных индустриях очень высок уровень слияния с профессией. Идентичность “я сценарист”, “я режиссер” и так далее — замещает другие — “я мать” (или отец), “сын” (или дочь), “муж” (жена). Такой крен может потопить любой корабль, а в отношениях с окружающими здесь неизбежно напряжение. К тому же, творчество — это обнажение. Автор отдает себя на суд тех, кто созерцает результат его душевных и интеллектуальных усилий. Любая критика воспринимается относительно себя как личности. Есть и другие профессиональные проблемы: творческие блоки, страх пустого листа, дилемма — писать чем горишь или подстраиваться под формат, и так далее.
Что для тебя вообще гештальт-терапия, почему ты выбрала это направление?
Это высокая концентрация жизни как она есть. Гештальт-терапевт не прячется за концепцией, он работает личностью, на границе контакта с другим человеком. Поэтому к концу рабочего дня я могу чувствовать себя более живой, чем в начале — само соприкосновение с чужим, пусть даже болезненным, опытом, поиск возможных ростков изменений позволяют оставаться чувствительным несмотря ни на что. Свойственная гештальт-терапии феноменологичность в понимании проблемы клиента близка мне по духу и точно помогает лучше жить тем, кто приходит на терапию. Мы не уводим клиента в пространство интеллектуальных интерпретаций, а честно присутствуем рядом, сопровождая на пути чувственного осознавания самого себя, своих истинных потребностей и способов их реализации в отношениях с людьми.
Что лично тебе дает метод гештальт-терапии — как изменилось твое сознание, когда ты прошла становление в роли терапевта?
Мое миропонимание, мироощущение колоссально изменилось. Здесь уместно вспомнить метафору из “Матрицы”, когда герою предлагают таблетки на выбор: он может остаться в иллюзии или узнать, каково всё на самом деле. Это страшно, больно, но фарш невозможно провернуть назад. Личностные изменения — процесс постепенный и необратимый, они происходят весь период обучения. Появляется более ясное понимание, кто я, чего хочу, чего не хочу — это очень важный момент. К сожалению, в нашей культуре в результате привычного стиля воспитания детей возможность встречи с самим собой и своими желаниями зачастую блокируется — чувствительность в русской (и шире — западной) культуре анестезируется, человек встраивается во взрослое взаимодействие не органичным своему нутру образом, подавляя свое естество, вследствие чего теряет источник жизненной энергии. От этого возникает множество проблем во взрослой жизни. Психотерапия — шанс для клиента изменить это положение вещей, прийти к такому способу взаимодействия с миром и людьми, который позволяет разблокировать собственную энергию и прийти к полноте жизни. Что касается самого гештальт-терапевта, в ходе обучения он неизбежно приходит к осознанию и решению прошлых проблем и новому, полнокровному способу жизни (за время обучения мы проходим сотни часов личной терапии). Багаж любого гештальт-терапевта — теория и практика качественных изменений.
Разговор провел и подготовил к публикации Николай Кириллов
