Мы провели опрос и выяснили, что треть людей приходят учиться на гештальт-терапевта, пройдя личную терапию. Оказывается, процесс и результат терапии для них становятся настолько важными и интересными, что они решают посвятить себя изучению психотерапевтических теории и практики и, в дальнейшем, работе по новой специальности. Мы попробовали разобраться в том, как и почему так происходит. Свои истории трансформации из клиентов в гештальт-терапевты нам рассказали несколько человек, а сооснователь объединения “Метаморфозы” Виталий Сонькин обобщил этот опыт.
Айдар Аминев
В профессии я недавно. Практиковать начал летом 2018. Сейчас у меня относительно небольшая, но довольно устойчивая практика. Главное, что есть устойчивый доход с консультирования, которого хватает на жизнь. Но хочется, конечно, расширять практику.
Первое образование у меня техническое, я учился на специалиста по защите информации в Уфе. Еще в университете мы с другом открыли рекламное агентство, которое приносило хороший доход. Затем, следуя давней мечте стать кинорежиссером, я переехал в Москву и отучился на годичных режиссерских курсах.
Ни бизнес, ни учеба на режиссера не принесли мне того удовлетворения, которое я ожидал. Техническая среда разочаровала меня еще раньше. Я почувствовал, что зашел в тупик, потому что не понимал, как мне жить дальше. Это было довольно тяжелое состояние, к тому же в кризис 2014 я потерял почти все накопления. Мне пришлось устроиться на работу. До этого я никогда не работал по найму.
Я работал и попутно продолжал лелеять надежду связать жизнь с кино. Однажды я слушал онлайн-лекцию по психологии в кино, которую читала Татьяна Салахиева-Талал. Она рассказывала про пятиступенчатую модель невроза Фредерика Перлза. Удивительно, но после прослушивания лекции я вдруг почувствовал облегчение своего депрессивного состояния. Да, я просто послушал лекцию, где не давались никакие советы и лайфхаки, как улучшить свое состояние, но оно улучшилось! Я сразу же записался к ней на прием, и с тех пор вера в то, что психология может реально улучшать качество жизни, растет с каждым днем.
С какого-то момента у меня появились желание и готовность помогать другим людям справляться с проблемами, похожими на мои. Я выбрал подход гештальт-терапии, поскольку сам проходил свою терапию именно в гештальт-подходе и он оказался мне очень близок.
В настоящий момент я продолжаю обучение на гештальт-терапевта, а также учусь в магистратуре Московского Института Психоанализа по профилю «Психотерапия постстрессовых расстройств».
Сейчас я чувствую, что нашел ту деятельность, которая закрывает максимум моих потребностей: эстетических, прагматических, потребностей, связанных с самореализацией, а также с принадлежностью группе важных для меня людей. Я чувствую себя счастливым.
Наталья Акимова
Недавно я закончила основной курс обучения гештальт-терапии, специализация — семейная системная терапия и гештальт-подход в работе с травмой и посттравматическим синдромом. Пришла из сферы журналистики, последнее время работала продюсером, но без удовольствия — не хватало глубины, искренности. До какого-то момента, тем не менее, я полагала, что всё нормально, и с какими-то вещами надо просто примиряться.
Я просидела несколько лет дома в декрете. Потом развелась и вернулась в в прежнюю профессию — работала продюсером и параллельно начала ходить к психотерапевту. У меня был запрос — переживания по поводу развода. С терапевтом не очень сложилось, — после пяти сессий ушла. Затем мне посоветовали арт-терапевта, и это был очень клевый опыт. В результате я начала учиться арт-терапевтическим методам работы с детьми, все еще не зная, будет ли это основной моей профессией или только хобби. Я училась, вела детские группы, проходила супервизии. Основная работа — оставалась только для заработка, глубины там для меня не было. Через пару лет возникло понимание, что нужно двигаться дальше, в гештальт-терапию. При этом арт-терапия привела меня к рисованию, так что сейчас я развиваюсь в двух качествах — как терапевт и художник. Гештальт-терапия дает мне ощущение своего места — в медийной сфере такого не было. Считаю, что помогающая профессия — мое, — не хочется рационализировать, просто есть такое чувство. Когда человек на своем месте, это можно не объяснять. Для меня новая жизнь вполне гармонична. Терапия работает с человеческими чувствами — а они — самое настоящее, что есть в мире.
Михаил Летин
По первому образованию я маркетолог. На 3 курсе института увлекся психологией и всем, что с этим связано. Были мысли сменить сферу деятельности, но в 2010 году с информацией было хуже, чем сейчас — я не понимал, где — как — что. Начал искать себя в рекламе, перепробовал разные направления. О смене профессии я даже не думал. В 2015 году у меня были сложные переживания, связанные с отношениями, — я расстался с девушкой. Друзья посоветовали пойти к психотерапевту, порекомендовали Виталия Сонькина. Это был успешный курс, я справился с травмой, но через два года опять оказался на терапии, потому что окончательно разочаровался в рекламной индустрии, и произошло новое болезненное расставание. В одну неделю я потерял и работу и отношения.
Помню, в воскресенье я сижу на кухне, оглядываюсь на домочадцев и думаю, что у меня все хорошо. Спустя неделю я сижу на совершенно другой кухне, в квартире тишина, и у меня ни планов на ближайшие дни, ни идей, чем заполнить пустоту.
Я всегда искал откровенных человеческих взаимоотношений с коллегами. В рекламной сфере, как мне казалось, была лишь меркантильность и никакой открытости между людьми.
Я начал ходить на терапию, взял на пару месяцев паузу в работе. Когда-то раньше я начинал читать книгу Виктора Франкла “Скажи жизни “Да!”: Психолог в концлагере”. А тут еду в метро, и взгляд мой останавливается на молодом человеке напротив. В руках у него — маленькая синяя книга — та самая! Мне вдруг ужасно захотелось ее дочитать. Я все пытался понять, чего я хочу в профессии. Помню момент: сижу на Чистых прудах с книгой Франкла, и меня пронзает — я же всегда любил психологию, мне безумно нравится тот процесс взаимодействия, который у нас был с терапевтом и нравится понимать, что я могу приносить кому-то пользу. Уже через год я закончу вторую ступень по программе гештальт-терапии, год назад прошел в МПГУ программу переподготовки по специальности “Практическая психология”. Работаю педагогом-психологом в архитектурном колледже с подростками. По вечерам у меня частная практика.
Виталий Сонькин
Люди идут в терапию, когда им уже невмоготу, — с непониманием, как жить дальше. Если им везет, они встречаются с подходящим им терапевтом и тогда открывают собственную глубину, возможность иначе строить отношения с окружающими. Гештальт-терапия может стать новым и увлекательным миром для клиента. Возникает интерес к психотерапии в целом, личностному росту в частности, в какой-то момент этот интерес может перерасти в профессиональный: к человеку приходит ощущение своей силы и такое любопытство, что не погрузиться в постижение терапии оказывается невозможно. Так становятся апостолами идеи осознанности, искренних, глубоких отношений. И хочется уже не просто меняться самим. Возникает интерес, как это устроено у других, появляется желание делиться опытом.
Стоит отметить, психоаналитики видят в этом эффект позитивного переноса, когда клиент так очарован своим терапевтом, что хочет стать таким же, как он. В некоторых случаях это правда, — однако с такой мотивацией вряд ли можно целиком пройти обучение терапии, — слишком уж долго, затратно и хлопотно, но даже в этом случае человек обогатится опытом более глубокого самопознания. Тем не менее, оптимистичный сценарий, когда бывшие клиенты становятся терапевтами, реализуют свои новые возникшие ценности, встречается куда чаще.
Наиболее органична ситуация, когда клиенты начинают обучение через несколько лет после терапии, — эти люди прошли процесс качественных изменений, психотерапия их поддержала и двинула вперед, они заинтересовались этим знанием и этими навыками, некоторое время сами что-то изучали, и уже потом сформулировали для себя запрос на смену профессии. Бывает, что актуальные клиенты тоже приходят к обучению, — это нормально, если у них терапия длится уже долго, в противном случае можно посоветовать пойти на психотерапевтическую группу, которая расширяет опыт психотерапии, дает более многогранное видение себя и отношений. Приход в нашу профессию — трудоемкий процесс, требующий многолетнего обучения, — погружения в специализированную литературу, нарабатывания множества навыков. По сути, надо изменить жизнь. Не могу это рекомендовать всем и каждому. Однако плоды знания все же сладки.
Овладение гештальт-терапией — возможность реализовать в профессии свои ценности. Необходимость искреннего общения и его глубина, прямые коммуникации, возможность делать что-то значимое для других — универсальные потребности, удовлетворение которых сегодня в самом деле является зачастую роскошью, однако постоянно присутствует в жизни терапевта.
Материал подготовил Николай Кириллов
