В моей психотерапевтической практике мне неоднократно приходилось сталкиваться с внутренней гомофобией. Да что уж там, практически всегда, когда имел дело не с гетеросекуалами. Впрочем, и с гетеросекуалами тоже. Собственная рефлексия и осмысление практики поддерживали меня в исследовании этого вопроса. Многое продолжает быть для меня неясным, а предположение, что внутренняя гомофобия, прямо пропорциональна внешней, категорически меня не устраивает и не соответствует опыту (хотя корреляция, безусловно, есть). Работая в гештальт-подходе, я опирался на то, что основатели этого направления психотерапии имели неформальные представления о гомосексуальности. Пол Гудман был открытым бисексуалом и написал эссе про это (Paul Goodman: The Politics of Being Queer (1969)), а апостол гештальт-терапии в Европе, Изидор Фром, был открытым геем. И это примеры того, как внутренняя гомофобия может стать средством большей чувствительности и чуткости, лучшего понимания одиночества, стыда. Вероятно, именно это могло придать гештальт-терапии (той её линии, которая идет от П. Гудмана и И. Фрома) тот особый фокус, который направлен на не-стыжение, не-превозношение терапевта над клиентом, на поиск обоюдности и совместности в выстраивании отношений.
Внутренняя гомофобия (internalized homophobia) – термин интуитивно понятный, но не точный. Те переживания, которые им описываются, похожи не на страх и тревогу, которые стоят за словом «фобия» обычно, а на стыд и вину, неловкость и злость или раздражение на самого себя, отвращение и досаду (поэтому теперь иногда используют термин «гомонегативизм», а не «-фобия»). От внешней угрозы можно убежать, спрятаться или защищаться, а с этим внутренним давлением приходится находиться постоянно, оно влияет и на ощущение себя, и на отношения с другими. Под его воздействием формируются хитросплетения союзов, порой мучительные для всех участников.
С другим словом тоже есть загвоздка: «внутренняя» не вполне точный перевод слова, означающего скорее «усвоенная» или «присвоенная». Это наталкивает на мысль, что внутренняя гомофобия – результат давления и негативного отношения к гомосексуальности в обществе, в социальном окружении. Это теоретическое упрощение не вполне соответствует тому, как проявляется и развивается этот феномен. Один мой знакомый, психотерапевт и гей из Норвегии, занимающийся гендерными исследованиями, с удивлением рассказывал мне, что, пройдя методику оценки внутренней гомофобии, обнаружил, что она присуща и ему, хотя он был уверен в своей полной толерантности, поскольку был в обществе и семье абсолютно принимающих его ориентацию. Помимо среды, большое значение имеют личные ценности и путь собственного осмысления ориентации, того, как строятся любовные отношения и так далее. Мы увидим, что аспекты внутренней гомофобии могут быть присущи и гетеросексуалам, хотя и в других контекстах.
Говоря о внутренней гомофобии, мы имеем дело с отношением к одной из своих идентичностей, аспекту того, каков Я. Сексуальная ориентация – далеко не единственная идентичность, к которой я могу относиться скептически или негативно. С тем же успехом можно говорить о внутренней русофобии – переживанию стыда, о котором часто говорят путешественники, старающиеся держаться подальше от соотечественников. Возможна и внутренняя юдофобия, как и неприятие любой собственной национальности.
Может быть и внутренняя христианофобия – негативное отношение к собственной религиозной идентичности. Так, пара моих знакомых в Италии написали официальное письмо викарию Католической церкви с просьбой отлучить их от Церкви (и получили соответственное письменное подтверждение). Они не хотели быть частью того сообщества, с ценностями и действиями которого были категорически не согласны. Я не сталкивался со случаями формального отлучения, но и в сообществе православных часто можно столкнуться с возмущением и стыдом, попыткам оправдываться за то, что происходит в церквях.
Такого рода «фобий» может быть столь же много, сколько и идентичностей. Я могу обнаружить в себе внутреннюю психологофобию, библиофилофобию и так далее. Как видно, эти переживания относятся не столько к внешнему осуждению той или иной моей идентичности, сколько к чувству принадлежности к референтной группе, внутреннему диалогу разного рода ценностей и убеждений, внутреннего согласия с тем, какой я и какие те, кто также идентифицируется, как и я и т.д.
В основе неприятия любой своей идентичности (взрослого или ребенка, мужчины или женщины, правши или левши, высокого или низкого ростом, осужденного или голосовавшего на выборах определенным образом, изнасилованного или никогда не занимавшегося сексом, изменщика или «синего чулка», принадлежащего к определенному социальному страту или семье и т.д.) лежит переживание стыда. То есть ощущение обнажённости чего-то очень интимного, скрытого и потаённого в условиях, в которых недостаточно поддержки, защищенности и безопасности, уверенности, когда высока вероятность осуждения и неприятия. Стыд переживается как желание провалиться сквозь землю, стать невидимым, не быть. Чтобы представить себе это чувство, можно вообразить, что с вас сдернули трусы в школе в зале, где весь класс занимается физкультурой. Сама по себе нагота не вызывает стыд (в древнегреческих гимназиях спортсмены тренировались исключительно обнаженными), но её несоответствие окружению заставляют сгорать до тла.
Демонстрация любой моей идентичности может вызывать как стыд, так и гордость или смущение, и гамму приятных чувств, в зависимости от ситуации. Если я, будучи мужчиной, обнаруживаю себя в женском туалете, мне может стать стыдно. Эта же идентичность, становясь заметной в интимных отношениях, вызовет скорее смущение, а в определенных ситуациях – гордость и радость, что я таков.
С теми идентичностями, которые касаются сексуальной ориентации, есть дополнительная сложность. Они заведомо приглашают публику в очень интимную сферу жизни человека, в его постель. Сама информация о том, что я гей, вызывает автоматические представления о моих сексуальных предпочтениях. Это не единственная идентичность такого рода: принадлежность к БДСМ-сообществу или к свингерам тоже касается интимной жизни, но эти идентичности не так сильно связаны с образом жизни в целом, оставаясь в пределах личной интимной жизни, в спальных, они могут быть незаметными. Ядром гомофобии становится то, что видимым и явным становится что-то очень интимное и личное. Эта сексуализация идентичности объяснима, поскольку сама принадлежность к той или иной сексуальной ориентации возникает вместе с пробуждением полового влечения. В то же время, она давлеет сильнее, чем могла бы: мы же не думаем о том, как те или иные люди занимаются сексом, когда знаем, что они в браке (хотя, такие мысли могут мелькать, но они остаются маргинальными). Возможно, эти переживания можно сравнить с тем, что могут испытывать девушки во время менструального цикла, особенно если они заранее не были предупреждены, что это нормальное, здоровое явление, его можно не пугаться, не нужно стесняться, и есть средства, которые помогают с этим обходиться. В некоторых семьях взрослые расстраиваются и драматизируют, демонстрируя, что происходит что-то постыдное, в других – поздравляют и успокаивают, празднуют наступление взросления. Эта первая реакция может значительно влиять на дельнейшую внутреннюю феминофобию, поскольку тоже имеет отношение к очень интимным и сексуальным аспектам.
Отношение к собственной сексуальной ориентации зависит от нескольких факторов. Исследования Росс и Россер (Ross and Rosser, 1996) позволили выделить определенные шкалы внутренней гомофобии:
Хорошее приспособление к гей-идентичности при этом возможно, если высоки показатели
Причем именно открытость для окружения является наиболее сильным фактором, влияющим на степень внутренней гомофобии. Стыд, сохранение тайны и вынужденная скрытность, одиночество и фантазии о возможном отвержении подкрепляют негативные проявления такого самоотношения.
Внутренняя гомофобия отнюдь не однородна, и имеет разные узловые элементы для разных людей. В зависимости от этого, очень по-разному она влияет на то, как строятся отношения и как она переживается. Мы попробуем обрисовать контуры этих типов и посмотреть, к каким следствиям ведут такого рода внутренние установки.
Негативное отношение к сексу
Разного рода предубеждения по отношению к сексу и различным его формам не является прерогативой гомосексуальных отношений. Очень многие гетеросексуальные пары испытывают аналогичные трудности. Помните, как в фильме «Анализируй это», психоаналитик спрашивает героя-мафиози, зачем тот снимает проституток, если у него есть замечательная и любимая жена. «С ней невозможно делать многое, — отвечает этот персонаж, — она же этими губами целует моих детей!»
Мне приходилось сталкиваться в практике с гетеросексуальными парами, в которых были сложности с сексуальными отношениями в связи с идеей, что с чистой, любимой и прекрасной этим грязным делом заниматься не следует.
Тем более, такого рода убеждения часто встречаются в гомосексуальных союзах — как по отношению к сексу вообще, так и по отношению к определенным его формам. Обычно такое предубеждение основано на идеях недостойности, отвратительности, скверности и неприемлемости сексуальных контактов. Оно может усиливаться дополнительными факторами. Как пример: мужчина, принадлежащий к национальности с довлеющими традиционными ценностями. Он принимает свою гомосексуальность, но не принимает определенные, самые привлекательные для него, формы секса. Это порождает сильный внутренний и внешний (с партнером) конфликты.
Такого рода установки могут распространяться как на секс в целом, так и на определенные его формы. Хотя это не является специфичным для гомосексуальных отношений, можно с уверенностью сказать, что в них такого рода сложности проявляются здесь чаще, интенсивнее и драматичнее.
Само собой, это сказывается и на том, как строятся отношения в паре. Такая установка противопоставляет любовные отношения, как что-то чистое, светлое, вечное, хорошее, и секс – грязное, отвратительное, грубое. Это приводит к хронической сексуальной неудовлетворенности внутри отношений и поиску сексуальных партнеров, с которыми возможен «грязный» секс без отношений. Структура отношений в таком случае предполагает удовлетворение сексуальной потребности вне отношений, что часто приводит либо к их открытости, либо к частой смене партнеров, или отказу от отношений вовсе.
Страх заболеваний
Еще одним аспектом внутренней гомофобии является развитие идеи о высокой вероятности заболеваний, передающихся половым путем, среди геев. Эта установка тоже не является специфичной для гомосексуальных отношений, но гораздо шире распространена, поскольку общественное мнение поддерживает (зачастую обосновано) представления о высоких рисках в гей-сообществе.
Данная установка может по-разному сказываться на поведении человека, от отказа от сексуальных контактов вовсе, требований медицинских подтверждений статуса здоровья каждого партнера, до компенсаторного самодеструктивного поведения, когда человек как будто ищет сам болезнь, чтобы перестать её бояться, практикуя незащищенный секс.
В качестве примера могу привести гей-пару, которая более 8 лет живет вместе, при этом один из партнеров не практикует проникающий секс ни с кем, даже со своим постоянным возлюбленным. Естественно, это вызывает неудовлетворенность сексуальными отношениями обоих, поэтому это открытые отношения. В некоторых случаях это становится основой верности в паре, но цена верности снижается, поскольку в её основании лежит не любовь и взаимная договоренность, а страх. Иногда людям удается найти партнера с аналогичным страхом и составить достаточно крепкие отношения.
Несоответствие социальным стереотипам
Представления о том, что нормальные отношения – это традиционная семья, в которой есть определенные социальные роли, достаточно крепко и у гомо-, и у гетеросексуалов. И если последние расстраиваются, когда не могут построить семью по классическому образчику, то для гомосексуальных партнерств это технически невозможно, но также вызывает массу переживаний. Существуют самые разные способы, как обходятся с этим пары. Самый простой и очевидный – регистрация отношений, благо сейчас во многих странах есть для этого возможность. Иногда в паре закрепляются социальные роли, соответствующие традиционным стереотипам. К примеру, мужчина может искать себе партнера под лозунгом «сварю борщ». Иногда в гомосексуальных парах подчеркнуто называют друг друга мужьями или жёнами, демонстрируя статус и нормативность взаимоотношений.
Несколько сложнее дело обстоит с детьми. Как говорится в известной шутке, дети у геев не получаются, хотя они очень стараются. Однако и из этого находится выход. Лесби-парам, конечно, проще, но и геи находят определенные возможности. В некоторых странах геям можно усыновлять детей, но это не всем подходит. Я знаю пример гей-пары, которае договорились с лесби-парой о совместном рождении и воспитании ребенка. Фактически, они выстроили аналог гетеро- отношений, в которых ребенок растет с мамой, а папа приходит по выходным или забирает на каникулы.
Могут быть и другие способы справиться с этим: некоторые создают браки с противоположенным полом для «прикрытия». Бывает и обратная ситуация – полное отрицание традиционной семьи, отказ от любых попыток создать стандартные отношения, заменяя их самыми разными и необычными формами союзов.
Религиозные убеждения
Пожалуй, самые трудные и болезненные переживания вызывает внутренняя гомофобия, основанная на религиозных установках. Не секрет, что многие гомосексуалы приходят в поиске, сомнениях и попытках разобраться, что с ними, в ту или иную церковь, или сталкиваются с религиозной литературой. И хотя богословский дискурс относительно гомосексуальности неясен и неоднозначен, идея греховности и порочности зачастую прочно ассоциируется с гомосексуальностью. К счастью, сейчас существуют различные движения христиан, ищущих возможности примирения религиозного мировоззрения и нестигматизации гомосексуальности.
Переживание глубокой внутренней греховности, недостойности милости и прощения, постоянное покаяние, связанное с невозможностью изменить собственную природу, делает религиозное чувство живым, ярким и мучительным у гомосексуалов.
Обычно такая установка ведет к разного рода попыткам сдерживаться и совладать с собственными влечениями. Это может выражаться в создании гетеросексуальных отношений, в применении аскетических практик, в покаянии и т.п. Часто сексуальное напряжение, постепенно нарастая, в какой-то момент прорывается, и это переживается как наваждение, как охватившие страсти и искушение, неуправляемая одержимость. Если такой эпизод заканчивается сексуальным инцидентом, это приводит к отчаянному покаянию, сопровождающемуся отвращением к себе, ощущением собственной порочности и греховности и к новому витку попыток преодолеть себя.
Оказавшись в этом замкнутом кругу, человек, конечно, не может строить сколько-либо крепких отношений. Партнер через эту призму воспринимается либо как искуситель, носитель порочности, исчадие ада, что-то мерзкое и неприятное. В таком случае человек может выбирать заведомо неприятных себе партнеров, с которыми невозможны отношения, а связи лишь мимолетные, краткие, обезличенные. Либо партнер воспринимается как невинная жертва моего распутства и греховности, тогда человек пытается защищать партнера от себя, то каясь вместе с ним, то прогоняя его, то привлекая обратно.
Последствия такого отношения к собственной сексуальной ориентации остаются, даже если человек отходит от традиционалистского религиозного мышления, – это сказывается на архитектуре его дальнейших отношений. Иногда защитной реакцией становится особый цинизм, который можно встретить, к примеру, у гомосексуальных священнослужителей или у геев, воспитанных в верующих семьях и отвергнувших их ценности.
Биологическая целесообразность
Идея, что смыслом жизни любого существа является продолжение рода и оставление потомства, достаточно типична. Переживания гомосексуальных людей, что они выкинуты на обочину филогенеза, могут быть очень личными. Как-то мне довелось общаться с молодым американским исследователем, биологом-эволюционистом и геем, который был увлечен проектом проведения семинаров в странах с высокой гомофобией. На них должны были рассказывать, что гомосексуальность биологически и эволюционно целесообразна, поскольку, с его точки зрения, позволяет выживать большему количеству потомства расширенной семьи в итоге.
Выше мы уже обсуждали разные варианты рождения детей. Однако это не всегда возможно, и тогда остро встает вопрос о каком-то другом смысле существования, не связанном с оставлением себе подобных. В конечном счете, это вопрос о смысле жизни, на который дети – самый простой ответ.
Психические отклонения
Еще одно убеждение, которое может скрываться за внутренней гомофобией, связано с представлением, что все гомосекуалы имеют психическое отклонение. Такое предубеждение и недоверие собственной адекватности может приводить к постоянным поискам у себя разных тревожащих проявлений расстройства, что само по себе не может не вызывать тревогу, подавленность и раздражительность.
Сложность такой установки, связывающей ориентацию и психическое здоровье, подразумевает, что адекватность любого потенциального партнера тоже подвергается сомнению. В результате, сами отношения заведомо представляются малоперспективными и болезненными, безнадежными. Это предубеждение легко сделает любое партнерство очень напряженным и взрывным, с регулярными разрывами и переживанием отчаяния.
Этот перечень установок, которые составляют внутреннюю гомофобию, не претендует на исчерпывающее описание. Это лишь те аспекты, с которыми мне непосредственно приходилось сталкиваться. Вполне возможно сочетание нескольких установок с соответствующими последствиями.
Внутренняя гомофобия оказывает значительное, порой определяющее влияние на то, как партнеры строят свои отношения. Надеюсь, что внимание к этому, осмысление собственных паттернов и установок, могут помочь более осознанно принимать решения и делать отношения легче, чтобы они становились поддержкой, а не источником стресса и самобичевания. Если в них есть откровенность и готовность к взаимопониманию, это может стать хорошим подспорьем в преодолении внутренней гомофобии, то есть в преодолении стыда, в возможности с открытыми глазами смотреть на собственные слабости и с открытым сердцем – на слабости других.
Литература:
